В своей лекции "Конец географии: меняющийся характер международной системы и вызов для международного права", перепечатанной в данном томе, Дэниэл Вифлеем рисует яркую картину изменяющегося мира и трудностей сохранения актуальности международного прав, стоящих перед ним. Хотя метафоры, выбранные для рисования этой картины, несколько противоречивы, лежащий в их основе идеи. Мир становится более простым по мере того, как глобализация устраняет или ослабляет границы между государствами. При этом, международное право неразрывно связано с Вестфальскими концепциями и принципами государств и суверенитета, которые все слабее соответствуют системе, которую они предположительно регулируют. Если международное право должно оставаться актуальным и эффективным, оно должно реформироваться и выйти за пределы Вестфальских идей.
Вифлеем выделяет шесть больших направлений проблем, которые могут быть сгруппированы в две категории. Во-первых, имеются проблемы, связанные с занятием нами определяемых границами общих пространств - окружающей среды, атмосферы, электромагнитной сферы и т.д. Во-вторых, имеются проблемы, связанные с потоками через границы – людей, животных, товаров и финансов. Эти проблемы реальны, они становятся все более значимыми, и они полностью ложатся в Вестфальские концепции государств, суверенитета, юрисдикции и территориальности, лежащие в основе системы международного права. Фокусируя наше внимание на эти вызовы (проблемы), Вифлеем показывает разрыв между миром, как он есть, и миром, как он видится с позиции международного права. Если международное право должно быть, по утверждению Вифлеема, "тем клеем, который удерживает международную систему от распада", тогда указанный разрыв должен вызывать беспокойство у юристов-международников. Чтобы не отставать, необходима систематическая реформа права на всех уровнях – в том, как мы понимаем источники и субъекты международного права, распределение ответственности между юрисдикциями, создание и применение права государствами, напрямую и через международные организации. Хотя можно было бы цепляться к конкретным рецептам Вифлеема (например, весьма удивляет, что в его программе по переосмыслению юрисдикции, он фокусирует внимание исключительно на формах юрисдикций, связанных с государством, и упускает из виду существенный недавний сдвиг по направлению к всемирной юрисдикции), по-видимому трудно спорить с общей основной идеей его довода. Глобальные и трансграничные вызовы находятся в конфликте с миром на основе суверенных, независимых государств, и необходима системная реформа.
При этом, остается нечто фундаментально не урегулированное. Если, как утверждает Вифлеем, международное право определяет, как человечество организует международное общество и управляет им, то каким-образом происходит расхождение международного права и общества, организуемого на его основе? Каким образом глобализованный мир пришел к росту и процветанию, со всеми сопутствующими преимуществами, а также вызовами, несмотря на то, что этот процесс находится в конфликте с правилами, организующими международное общество? Смотря в будущее, если глобализация будет все в большей степени ставить под сомнение правильность наших Вестфальских понятий территориальности, то почему Вифлеем утверждает, что международное сообщество будет продолжать основываться на географии и придавать важность принципам суверенитета, территориальности и невмешательства?
Ответ на эти вопросы лежит в пророческом наблюдении, сделанном Вифлеемом, но логично не развитым. Он отмечает, что "мир выглядит иначе из Женевы, чем из Нью-Йорка". Каким нам видится мир, зависит от того, где мы стоим. Вифлеем ставит фундаментальный вопрос – отражает ли видение мира с точки зрения международного права задачи и вызовы, стоящие перед правом, в достаточной степени? Чтобы ответить на этот вопрос должным образом, необходимо выйти за пределы взгляда с точки зрения международного права, либо, как минимум, тщательно изучить привнесенные фундаментальные допущения и предвзятость, которые могут окрасить восприятие наблюдаемого мира. При том, что Вифлеем проявляет гораздо большую готовность детально исследовать фундаментальные концепции международного права, чем многие юристы-международники, он в значительной мере делает это, находясь в шорах видения проблемы из колледжа международного права, чьи стены, далеко не невидимые, имеют долго выстраивавшуюся высоту и загораживают вид вовне. Если переступить через эти стены, вид международной системы, роль международного права в ней, вызовы, стоящие перед правом, а также необходимость в реформах – все это приобретает заметно иные очертания.
Мир Вифлеема, международное право и международная система существуют в двумерной плоскости. Товары, люди, услуги и денежные средства (и следует добавить – идеи) движутся по этой плоскости, а суверенность и границы могут действовать как помехи, мешая этим потокам и отклоняя их около государственных границ (заметьте, ни над, ни под). Если посмотреть на мир с этой двумерной точки зрения, он, разумеется, будет видеться плоским, не потому, что он плоский, а потому, что другие направления будут спрятаны от взора. Государства и другие субъекты международного права, в рамках их соответствующих категорий, считаются равными суверенными государствами, исключая какие-либо существенные различия. Все, что можно увидеть – это потоки по равнине, через границы и вокруг них. Такие измерения, как класс, раса, религия, идеология и пол, которые вызвали и структурировали эти потоки, скрыты от глаз.Если мы хотим понять международное право и его роль на системном уровне, то нам необходимо углубиться в корни этой двумерной топографической проекции.
Для Вифлеема международное право и международная система основаны на географии, точнее на географии мира суверенных равных государств. В то время как государства, как горы, могут возникать и исчезать, мир, поделенный на суверенные государства, считается вечным. Право, или, по крайней мере, какое-либо конкретное его проявление, недолговечно, представляя конкретный способ организации этих государств и иных субъектов в каждый конкретный момент времени. Оно "определяет и формирует пространство, в котором функционируют субъекты права". Однако эти субъекты существовали до права, и их существование не зависит от права.
Я утверждаю, что мнение Вифлеема трансформирует более глубокое отношение между международным правом и географией. По существу, право не базируется на географии. Наоборот, право, международное право, в частности, создает свою собственную географию. В то время как международное право может делать ссылки на физические характеристики мира, его география – это география идей, наложенных на физический мир. Международное право не просто регулирует взаимодействие между государствами (и другими действующими лицами). Оно создает их, определяет их и подтверждает их, как способ установления порядка в мире. Оно структурирует потоки товаров, услуг, людей и денежных средств задолго до их взаимодействия с суверенными границами. Именно это придание порядка хаосу является истинной функцией международного права.
Вызовы, стоящие перед международным правом, описанные в лекции Вифлеема, отражают не столько недавние изменения в мире, но бесконечную и важную борьбу международного права по введению основанного на государствах порядка в глобальном мире. Вифлеем описывает международные организации, базирующиеся в Женеве, занимающиеся регулированием глобальных потоков, как находящиеся на переднем крае мира будущего". Действительно, это старейшие организации, которые существовали задолго до учреждения в 1945 г. "классических Вестфальских" органов в ООН, в Нью-Йорке. Международный союз электросвязи был образован в 1865 г., Международный почтовый союз – в 1874 г., Международная организация труда – в 1919. Необходимость в регулировании трансграничных потоков идет рука об руку с системой суверенных государств. Проблемы границ встают только и неминуемо при создании этих границ.
Столкнувшись с неизбежным конфликтом между основанным на территориальности правопорядке и глобальным миром, Вифлеем настаивает на том, что "мы должны будем оставить в прошлом наши традиционные Вестфальские взгляды". Однако, его беспрекословная приверженность предполагаемым географическим корням (основам) системы ограничивает предлагаемые им решения по укреплению и сдержанной реформе системы без затрагивания фундаментальных проблем, возникающих из навязчивой идеи о государстве. Вифлеем утверждает, что международные организации должны стать менее политизированными и более транспарентными, что нам необходимо распространить наши принципы юрисдикции за пределы строгих территориальных ограничений на другие формы, связанные с государством, и что нам необходима интеграция новых субъектов, источников и агентов в международные правовые рамки, основанные, в конце концов, на традиционном межгосудаственном праве. Все эти решения расширяют возможности права справляться с вызовами, стоящими перед имеющимся в настоящее время Вестфальским порядком, но это происходит за счет расширения охвата этой Вестфальской системой. Это усиление государственнической системы усилит порядок и обеспечит актуальность "традиционного" международного права, но заплатить за это придется, возможно, отставанием в реализации глобального человеческого сообщества. Способность международных организаций действовать независимо и влиять на политический процесс, не неся ответственности в связи с местническими интересами государств, возникновение практики всемирной юрисдикции, привлекающей к ответственности всех индивидуумов, независимо от каких-либо связей с государствами, признание индивидуумов главными субъектами и объектами права, появление новых неформальных способов законотворчества, все это породило надежду (даже если все это оперативно подавляется силами государственного порядка), что международное право будет служить физически существующему глобальному человеческому сообществу, а не прихоти и желаниям загадочных, метафизических государств.
Мы живем в мире перекрывающихся правовых режимов – государственнических, общинных и космополитических всех мастей.Становится все более очевидным, даже если так было всегда, что перспектив международного права нет. Вифлеем прав в том, что место географии в международной системе меняется, и что это ставит проблемы перед международным правом. Это так. Будут постоянно появляться новые действующие лица и поведенческие паттерны, представляющие угрозу для шаткого Вестфальского порядка, который будет стараться их узурпировать, в то время как другие силы сообщества и космополиса будут стараться использовать их в своих собственных целях. Вопрос состоит не в том, примем ли мы вызовы, но как мы их примем. Последуем ли мы призыву Вифлеема усилить государственно-центрический порядок, который очевидно эродировал с 1648 г., или мы используем другие перспективы и иные имеющиеся правовые порядки, которые ставят суверенитет на службу человеческому сообществу?