Положительные и негативные свойства природы человека требуют рассмотрения в двух планах:
- как присущие множеству людей (всем людям); здесь они берутся в общем виде и
- как присущие данной отдельной личности; тут они индивидуализируются с учетом их характера и степени проявлениия, их взаимовлияний. Разумеется, эти планы тесно связаны. Совершенствование общества немыслимо без совершенствования личности, но и обратная зависимость очевидна.
Чем обусловлена повторяемость из века в век у разных народов примерно одних и тех же человеческих типов и форм социальной организации? За обозримый период истории человеческая природа практически не изменилась. Так позволяют думать обширные материалы о людях Древнего Египта и Месопотамии, древнегреческие и древнеримские источники, в которых столь ярко обрисованы люди того времени с их интересами, делами, заботами, страстями, поступками. Читая «Характеры» Теофраста, поражаешься удивительному сходству: прошло почти две с половиной тысячи лет, но люди не изменилось – все те же человеческие типы и те же формы поведения. Подтверждения этому мы находим у Платона, Тацита и Августина, у выдающихся философов, психологов, историков различных эпох и народов. Эту повторяемость нельзя объяснить, не обращаясь к биологической организации человека, обусловливающей его глубинные психические свойства. Они сложились в ходе биологической эволюции и антропогенеза и потому столь устойчивы.
Главное в проблеме совершенствования человека – изменение негативных свойств его природы (прежде всего неуемного потребительства, агрессивности к себе подобным и к самому себе). Необходим максимально реалистический подход, глубокое научное исследование причин необыкновенной прочности, стойкости этих негативных свойств, более основательное понимание «устройства» ценностно-смысловых и деятельно-волевых структур психики, связанных с этими негативными свойствами, механизмов их укорененности в бессознательной сфере.
До сих пор наши всевозможные духовные наставники обещают возвышение человека путем религиозного воспитания, просвещения масс, уверяют, что человека можно отучить, образумить, что большинство из нас способно побороть в себе ненасытного потребителя и эгоиста. Но как быть с миллиардами людей, которые живут во власти своих инстинктов, потребностей и влечений? И как быть с теми, кто выступает в роли воспитателей масс, проповедников морали, также живущих удовлетворением своих потребностей и влечений, готовых научить кого угодно, только не самих себя?
Преобразование человека равносильно преобразованию общества. Все известные нам основные социальные структуры и функции обусловлены именно природой человека, что ярко проявляется в таком социальном институте как государство с его функциями упорядочения и принуждения. История человечества представляет неоглядное множество и разнообразие событий, но весьма скудный набор форм организации социальной жизни (видов государственного устройства, способов достижения политических целей и т.д.).
Нас интересует здесь именно то общее, что воспроизводилось во все века у разных народов. И мы видим отчетливые структурные и функциональные инварианты, причем не только на уровне видов государственного устройства (личная власть – царя, короля и т.п., олигархия, демократия, их вариации, сочетания) и межгосударственных, международных отношений (войны, союзы и т. д.), но и в области тактики правления, типичных политических игр, конфликтов, методов сбалансирования интересов и устранения противников в борьбе за власть (например, квазидемократические институты, прикрывавшие неограниченную личную власть – Римский Сенат при цезарях, Верховный Совет СССР и т.п.; такой метод расправы с политическими противниками как объявление их «врагами народа» при Тиберии, Робеспьере, Сталине и т.д. и т.п.).
Подобные инварианты как раз и обусловлены свойствами, выражающими природу человека. Разным людям эти свойства присущи в разной степени, но они неизменно коренятся в недрах нашей психики и носят не только негативный, но и позитивный характер.
Исторический опыт позволяет считать, что именно уникальность генетических свойств индивида, их вариации в существенной мере обусловливают облик личности. Отсюда, конечно, не следует, что речь идет о какой-то однозначной зависимости. Она вероятностна, ее степень корректируется условиями и влияниями социальной среды, воспитанием, положением человека в обществе. Однако учет этой зависимости весьма важен, особенно при выяснении альтруистического и эгоистического в структуре сознания данной личности.
Такой ракурс исследования является весьма существенным, например, для историка, особенно в тех случаях, когда личность обладает неограниченной властью. Мы видим это у Светония в его «Жизни двенадцати цезарей» (М., 1965), где он всегда специально останавливается на тех свойствах властителя, которые полагаются им врожденными, данными «от природы». Вот, что пишет он о Нероне: «Наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость его поначалу проявлялись постепенно и незаметно, словно юношеские увлечения, но уже тогда всем было ясно, что пороки эти – от природы, а не от возраста» (с. 158). Вопиющий аморализм Нерона – один из худших исторических примеров бесчеловечности.
Галерея римских цезарей создает уникальный материал для понимания человеческой природы, ибо последняя отчетливо проявляется именно в условиях беспредельной личной власти и вседозволенности. Из всех цезарей (их было около полутора сотен), правивших Римом 519 лет (правда, многие из них – не более года, а то и месяца), мы встречаем человек десять, сохранявших высокие нравственные качества. Двое же из них – поистине образцы подлинной человечности, удостоверившие всей своей жизнью, что высокие моральные ценности, вопреки всему, действительно существуют, что альтруистические побуждения представляют силу, способную торжествовать над эгоизмом и страстями. Это Антонин Пий и Марк Аврелий.
О первом из них античный историк Юлий Капитолин пишет, что он «был мягким, щедрым, не посягал на чужое; при всем этом у него было хорошее чувство меры и отсутствие всякого тщеславия. Он был от природы очень милосердным и во время своего правления не совершил ни одного жестокого поступка». Подробную характеристику исключительных человеческих качеств Антонина Пия дает усыновленный им и ставший после него императором Марк Аврелий (См.: Марк Аврелий. Размышления. СПб , 2003, с. 60–61).
С детства усвоивший принципы стоической философии, Марк Аврелий стремился неукоснительно следовать им. Но это еще далеко не определяло его нравственный облик. Вот что говорит о нем тонкий знаток того времени Эрнест Ренан: «Последствием этой строгой философии могла бы быть холодность и жестокость. Но именно тут проявляется во всем блеске редкая природная доброта Марка Аврелия. Он строг только к себе. Плодом такого напряжения души является безграничное доброжелательство. Всю жизнь он старался воздавать добром за зло» (Ренан Эрнест. Марк Аврелий и конец античного мира, с. 15 – курсив мой – Д.Д.).
И далее Ренан высказывает важную мысль, что высокие альтруистические качества человека в такой редкой концентрации не связаны обязательно с какой-либо религией, философией, этическим учением, что они имеют более глубокие корни: «Марк Аврелий был благочестивейший из людей не потому, что он был язычник, а потому, что он был совершеннейшим человеком. Он был прославлением человеческой природы, а не какой-либо определенной религии. Какие бы ни предстояли в будущем религиозные и философские перевороты, его величие нимало не пострадает, потому что оно всецело основано на том, что никогда не погибнет, – на превосходстве сердца» (там же, с. 17 – курсив мой – Д.Д.).
Образ Марка Аврелия и его жизнь дают обильную пищу для размышлений об альтруизме и эгоизме, о природе человека. Ведь и Нерон в юношеские годы изучил стоическую философию под руководством Сенеки, который много лет был его наставником. Но все его усилия пошли прахом. Люди совершают альтруистические поступки, но очень немногие способны постоянно поддерживать готовность к добродеянию вопреки своим потребностям и интересам.
Что питало силы Марка Аврелия, что поддерживало энергию этого безгранично доброго сердца? Несомненно, что одним из необходимых условий здесь была счастливая комбинация доставшихся ему генетических задатков. Они в такой же мере обусловливают выдающуюся степень добросердечия, как и гениальные способности (см.: Эфроимсон В.П. Гениальность и генетика. М., «Русский мир», 1998). И потому такие люди столь же редки, как и гениальные поэты. Наверное, можно говорить не только о гениальных поэтах, писателях, ученых, но и о гениях доброты, обладающих исключительными альтруистическими способностями.
Известны зависимости такого рода и в противоположных случаях – патологического эгоизма, бессовестности, бесстыдства, влекущих тягчайшие преступные действия. В последние годы пресса часто сообщала о разного рода маньяках. В отношении их судебно-медицинская экспертиза и специальные исследования позволяют обнаружитьв ряде случаев определенные генетические аномалии.
Когда речь идет о психике, грань между нормой и патологией бывает нередко размытой. Однако мы знаем, что немалое число тех, чья психика не выходит за пределы нормы, демонстрируют крайние степени эгоизма, безразличия, бесчувственности к нуждам и страданиям другого человека.
Поневоле приходят на ум известные опыты с крысами. Когда одну крысу бьют током, и она визжит от боли, то часть крыс, находящихся рядом, отказываются от пищи. Другая же часть ест, не обращая внимания; но если их подвергли аналогичной процедуре, то они тоже перестают есть. Однако немалая часть крыс жрёт себе спокойно при любых обстоятельствах. Эти различия, как показали исследователи, являются генетически обусловленными в определенных пропорциях.
У людей мы видим широкий разброс конкретных соотношений между их альтруистическими и эгоистическими склонностями, способностями, действиями.
Личность является продуктом трех видов детерминаций:
- генетических факторов;
- внешних воздействий (физических, биологических и социальных; последние, в особенности воспитание, имеют, конечно, первостепенное значение) и, наконец, что часто оставляют в тени;
- самодетерминации (самополагания, самовоспитания, свободного волеизъявления).
Эти три вида детерминаций являются относительно автономными, они, разумеется, связаны, но не сводимы друг к другу. Хорошо известны моральные уроды, гнусные подонки, получившие великолепное образование, жившие в прекрасных условиях, имевшие превосходных воспитателей; и наоборот: люди, жившие в тяжелейших социальных условиях, необразованные, добывавшие свой хлеб тяжким трудом, но сохранившие чуткую совесть, доброту, благородство.
Особую роль в формировании личности играет самовоспитание, самополагание, развитие воли. Размышляя об эгоизме и альтруизме, об их нередко причудливых сочетаниях в одной и той же личности, мы должны учитывать все три вида детерминаций. Это важно иметь в виду и при попытках оценивать баланс альтруистических и эгоистических проявлений и в поступках отдельного человека и в жизни человеческих сообществ.