Формальное, или квалификационное, понятие очевидности, специально Э. Гуссерлем не рассматривается. Помимо указанного места в «Логических исследований», этот принцип, как известно, упоминается в первой книге «Идей к чистой феноменологии» как «принцип всех принципов» (§ 24), и в «Картезианских медитациях» как «первый методический принцип» (§ 19).
В 6-ом «Логическом исследовании», посвященном феноменологическому «объяснению» познания (познание здесь истолковывается как интенцио-нальная взаимосвязь), понятие очевидности обособляется и вместе с тем конкретизируется. Очевидность обретает здесь нормативный смысл, становясь основанием для различения мнения и знания.
В этом разделе «Логических исследований» феноменологический анализ перемещается в совершенно иную плоскость, нежели та, в которой располагается задача дальнейшей тематизации только что открытого поля феноменологических феноменов. Разрабатываемая здесь проблематика обретает «региональный» смысл. Прежде эксплицированные феноменологические феномены выступают уже не в качестве самостоятельной темы, но лишь как средство разрешения старого теоретико-познавательного затруднения, неразрешимого, как полагал Э. Гуссерль, никаким иным образом: речь идет об инспирированной картезианской метафизикой проблеме дуализма бытия и мышления.
Теоретико-познавательную проблему Э. Гуссерль разрешает следующим образом. Он исходит из интенциональной структуры познания, воспроизводящей универсальную структуру восприятия. Речь идет, прежде всего, о взаимосвязи «пустого подразумевания» и «наполняющего» его созерцания. Истинностный характер этой взаимосвязи имеет «объективную» и «субъективную» сторону. Субъективная сторона (или сторона переживания) взаимосвязи сигнитивной интенции значения и интуитивного исполнения значения именуется Э. Гуссерлем «синтезом совпадения», «объективная» сторона -«идентифицирующим синтезом». Коррелятом истины выступает очевидность, понятие которой в дальнейшем дифференцируется, образуя понятия адекватной и неадекватной очевидности.
Став коррелятом истины, очевидность, между тем, обрела собственное содержание в контексте ориентации феноменологического метода на идеал созерцательной полноты. Очевидность в этом эпистемологическом, нормативном значении проходит ряд ступеней, которые различаются по степеням наглядности или созерцательной полноты. Следует также сказать, что вместе с очевидностью нормативный статус обретает и корреляция интенции значения и исполнения значения, которая до этого имела характер необязательной конкретизации. Эта нормативная интерпретация очевидности имела на наш взгляд далеко идущие следствия для дальнейшего развития феноменологии Э. Гуссерля.
Нормативная очевидность и «искажение феноменологических данных»
В итоге нормативной (пере)интерпретации очевидности первоначальная предметная область феноменологического исследования (континуум феноменологических феноменов) существенно трансформируется, становясь, если можно так выразиться, двухуровневым образованием, а именно (1) совокупностью единичных объектов (вещей естественной установки), (2) рассматриваемых в аспекте своего трансцендентального генезиса.
Таким образом, очевидность в смысле созерцательной полноты начинает задавать телеологию для понимания самой интенциональной корреляции (трансцендентально-феноменологического смыслового фундамента действительности). Отправной точкой этих изменений служит тот момент, когда вопрос об истине адресуется самому феноменологическому познанию. Направляющей здесь оказывается идея феноменологии как «обоснования философии из последних источников» («Картезианские медитации»). Научный характер феноменологии конституируется нормативно истолкованным принципом очевидности: очевидность не как бытие самой вещи, а как определенный «способ данности», обладающий нормативным статусом. При этом интенциональность (феномен в феноменологическом смысле) оказывается уже не просто нередуцируемым основанием бытия «предмета», но она сама составляет объект наглядно верифицируемого познания.
Итак, общее направление в развитии проблематики соотношения очевидности и интенционально-сти выглядит следующим образом: от интенциональ-ности как сферы очевидности к очевидности интен-циональности (причем речь идет об очевидности в горизонте специфически познавательных задач). Вопрос о «созерцательной полноте» и «адекватной данности» переносится на саму интенциональность, т. е. сферу трансцендентального опыта, которая отныне объективируется. Моделью, задающей направление для подобной объективации, является акт, или переживание сознания (которое само представляет собой конститутивное образование).
Нормативное понятие очевидности (принцип созерцательной полноты) становится конститутивной основой самой интенциональности: взаимосвязь между коррелятами интенционального акта определяется в горизонте отношения созерцания и созерцаемого. Интенциональный анализ в поздней феноменологии Э. Гуссерля, т. е. так называемая экспликация горизонтных, или потенциальных интенциональных актов подразумевает континуальный «перевод» данного не наглядным образом, т. е. потенциально (в качестве имманентной трансцендентности) в модус актуальной, т. е. наглядной, наполненной чувственными содержаниями данности (это и составляет смысл абсолютной имманентности).
Очевидность и учение о трансцендентальной редукции
В заключение обратимся к упомянутому в начале различению трансцендентальных эпохе и редукции (редукция как метод подхода и метод тематизации).
В научном лексиконе выражение «редукция» имеет по большей части негативное звучание. Однако в трансцендентальной феноменологии Э. Гуссерля термин «редукция» как обозначение специфики трансцендентально-феноменологического метода характеризует методическую процедуру, а не ее результат. «Результат» трансцендентальной редукции не сокращение и сокрытие первоначального феноменального поля, а, напротив, его расширение и раскрытие. Редукция в трансцендентальной феноменологии имеет позитивный характер. Тем не менее, как нам представляется, феноменологическая редукция заключает в себе и негативный (редукционистский) смысл. Речь идет, прежде всего, о телеологическом аспекте принципа очевидности (или наглядной данности), который оказал определяющее воздействие на формирование метода трансцендентальной феноменологии.
Итак, регулятивный и нормативный аспекты гуссерлевского понятия очевидности суть два полюса, в роли переходного звена между которыми выступает очевидность в смысле истины.
Первоначально, очевидность у Э. Гуссерля выполняет функцию формально-принципиальной характеристики интенциональности. Очевидность в этом случае идентична самоданности вещи. Она образует отличительную черту феноменологического понятия феномена по отношению к «натуралистическому» понятию феномена. Так понимаемая (1) очевидность интенциональности (очевидность как эффект интенциональности) составляет источник (2) очевидности как когнитивного принципа, которая в свою очередь служит фундаментом (3) очевидности как телеологического принципа экспликации интенциональных связей.
В более широком историко-философском контексте, охватывающем феноменологические исследования в целом, основываясь на сказанном, можно было бы решиться на следующее замечание: в «Логических исследованиях» заключена возможность более радикальной трактовки феноменологического понятия феномена и эта возможность в значительной мере реализуется уже в ранних лекционных курсах М. Хайдеггера. М. Хайдеггер восприимчив к присущей феноменологической философии тенденции к формированию иного понимания научности. Об этом, например, свидетельствует первый лекционный курс М. Хайдеггера. В этом лекционном курсе он развивает идею феноменологии как «изначальной нетеоретической науки о фактичной жизни».