В преддверии проведения II международного пенитенциарного форума «Преступление, наказание, исправление» нашими уважаемыми коллегами подготовлен проект рекомендаций форума, который вынесен на обсуждение. На наш взгляд, проект рекомендаций нуждается в коррекции.
Предлагаем изменить формулировку предложения:
«В области совершенствования уголовно-исполнительной политики:
- ходатайствовать перед органами законодательной власти РФ о разработке новых редакций Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ» (С. 2) по следующим основаниям.
Во-первых, Конституция Российской Федерации не предусматривает сокращения «РФ», что исключает использования такого сокращения в резолюции международного пенитенциарного форума.
Во-вторых, на федеральном уровне в Российской Федерации существует только один законодательный орган – Федеральное Собрание Российской Федерации. Поэтому, о каких «органах законодательной власти», во множественном числе, говорится в проекте рекомендаций непонятно.
В-третьих, действующим отечественным законодательством не предусмотрено «ходатайство» избирателей к депутатам Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. Избиратели, в том числе ученые-правоведы, сотрудники ФСИН России, вносят наказы избирателей не в форме «ходатайства», а в форме обращений к депутатам или Председателю Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации.
В Уголовный кодекс России и Уголовно-исполнительный кодекс России систематически вносятся в установленном порядке изменения, в результате чего появляется новая редакция уголовного или уголовно-исполнительного законов. Разработчики проекта рекомендаций, вероятно, имели в виду не новую редакцию, а разработку новых Уголовного кодекса России и Уголовно-исполнительного кодекса России.
Поэтому, предлагаем новую формулировку проекта рекомендаций в следующей редакции:
«В области совершенствования уголовно-исполнительной политики:
- внести обращение в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации о разработке новых Уголовного кодекса России и Уголовно-исполнительного кодекса России».
Следует добавить, что подобное предложение требует развернутого концептуально-правового обоснования, которого в проекте рекомендаций, к сожалению, нет [1. С. 12-24; 2. С. 46-62; 3. С. 41-53; 17. С. 281-288; 18. С. 70-93].
Предлагаем исключить следующие предложения:
«- рассмотреть возможность закрепления в уголовно-исполнительном законодательстве критериев оценки исправления осужденных к лишению свободы» (С. 2) по следующим основаниям.
Полагаем, что первоначально критерии оценки исправления осужденных к лишению свободы должны быть полностью разработаны, несколько лет апробированы на практике в различных исправительных учреждениях ФСИН России, обсуждены совместно с представителями судейского и прокурорского корпусов, а лишь затем может быть рассмотрена возможность закрепления критериев оценки исправления осужденных к лишению свободы в уголовно-исполнительном законодательстве;
«- выступить с законодательной инициативой о принудительном лечении наркозависимых осужденных» (С. 2) по следующим основаниям.
Согласно пункту «в» части первой статьи 97 Уголовного кодекса России принудительные меры медицинского характера могут быть назначены осужденным, страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Наркомания относится к психическим расстройствам (хроническим психическим расстройствам), не исключающим вменяемости. Суд вправе назначить принудительное лечение наркозависимых осужденных, соединенное с исполнением наказания, на основании статьи 22 Уголовного кодекса России. Вместе с тем, из судебной и пенитенциарной практики известно, что суды обоснованно отказались от практики назначения принудительного лечения наркозависимых осужденных, соединенного с исполнением наказания, ввиду неэффективности подобного принудительного лечения. Медицинская практика показывает низкую эффективность добровольного лечения наркотической зависимости и неэффективность принудительного лечения. Вместе с тем, надлежащее исполнение наказания, связанного с лишением свободы, само по себе является способом избавления осужденного от наркотической зависимости [6. С. 13-18; 7. С. 109; 15. С. 53-61; 16. С. 149-150; 22. С. 50-100; 31. С. 54-59; 32. С. 89-94];
«- провести ревизию норм Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации с целью последующей декриминализации ряда деяний небольшой тяжести, не связанных с причинением вреда здоровью человека» (С. 2) по следующим основаниям.
Во-первых, данное предложение противоречит предложению, высказанному авторами выше («ходатайствовать перед органами законодательной власти РФ о разработке новых редакций Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ»). Из проекта рекомендаций непонятно, что же хотят авторы «разработку новых редакций Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ» или «ревизию норм Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации»?
Во-вторых, известно, что пресечение преступлений небольшой тяжести эффективно предупреждает совершение тяжких деяний, что в криминологии называется «принцип нулевой терпимости», способствует снижению преступности. Полагаем, что декриминализация ряда деяний небольшой тяжести (побои, мелкие хищения и др.) будет способствовать формированию правового нигилизма, атмосферы безнаказанности, а, в конечном итоге, росту преступности [4. С. 5-50; 5. С. 42-51; 19. С. 311-327; 24. С. 30-32; 34. С. 58-65; 35. С. 26-32; 36. С. 9-14];
«- инициировать вопрос о законодательном закреплении возможности применения длительных сроков лишения свободы преимущественно за тяжкие и особо тяжкие преступления, сопряженные с причинением вреда жизни и здоровью человека, а равно за повторно совершаемые тяжкие и особо тяжкие преступления» (С. 2) по следующим основаниям.
Во-первых, данное предложение противоречит другому предложению, высказанному авторами выше («ходатайствовать перед органами законодательной власти РФ о разработке новых редакций Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ»). Из проекта рекомендаций непонятно, что же хотят авторы проекта рекомендаций «разработку новых редакций Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ», «ревизию норм <…> Уголовного кодекса Российской Федерации» или «инициировать вопрос о законодательном закреплении …». Вместе с тем, полагаем, что из этих, на наш взгляд, непоследовательных предложений очевидно, что концептуально-правового обоснования «… разработки новых редакций Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов РФ» у авторов проекта рекомендаций, нет.
Во-вторых, буква и дух действующего Уголовного кодекса России предусматривают «возможность применения длительных сроков лишения свободы преимущественно за тяжкие и особо тяжкие преступления, сопряженные с причинением вреда жизни и здоровью человека, а равно за повторно совершаемые тяжкие и особо тяжкие преступления». В проекте рекомендаций не указано, какую новую возможность для этого хотят инициировать авторы проекта.
В-третьих, «причинить вред жизни» невозможно. Возможно лишь «причинить вред здоровью»;
«- рассмотреть возможность введения должности уполномоченного по правам осужденных и лиц, содержащихся под стражей» (С. 3) по следующим основаниям.
Соблюдением законных прав и свобод осужденных и лиц, содержащихся под стражей, занимаются сотрудники ФСИН России, сотрудники Генеральной прокуратуры России, судьи, адвокаты, члены Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, Уполномоченный по правам человека, представители Общественной палаты России и иные лица. Создавать еще одну бюрократическую структуру, которая будет дублировать функции существующих государственных и иных структур – неэффективное расходование средств государственного бюджета;
«- изучить возможность использования зарубежного опыта (США, Великобритания, Бразилия, Франция, Израиль) для создания частных пенитенциарных учреждений и иного привлечения частного капитала в строительстве и функционировании учреждений уголовно-исполнительной системы» (С. 3) по следующим основаниям.
Во-первых, к сожалению, инвестиционный климат в России существенно отличается от США, Великобритании, Бразилии, Франции, Израиля со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
Во-вторых, уровень преступности в нашей стране, правовой нигилизм определенной части граждан, к сожалению, не позволяет строить частно-государственное партнерство в этом направлении в настоящее время [8. С. 45-47; 9. С. 28-34; 10. С. 30-32; 11. С. 30-32; 12. С. 33-34; 13. С. 19-22; 14. С. 45-100];
«В области обеспечения международных стандартов обращения с осужденными в местах лишения свободы и лицами, содержащимися под стражей, а также режима и безопасности:
- обеспечить создание условий для отбывания наказания всех категорий осужденных в пределах того региона, где они были осуждены или проживали до ареста» (С. 3) по следующим основаниям.
Состояние экономики России, доходы и расходы государственного бюджета России, курс рубля не позволяют, к сожалению, сегодня реализовать это предложение. Внесение предложений, направленных на обременение государственного бюджета, считаем ошибочным и безответственным.
Авторы проекта рекомендаций предлагают «дополнить УИК РФ самостоятельной главой "Оперативно-розыскная деятельность в уголовно-исполнительной системе" с закреплением в ней основных положений, касающихся осуществления данной деятельности, перечня ее субъектов и их правового статуса (организационные основы, структурное построение, задачи и функции оперативно-розыскного обеспечения исполнения уголовных наказаний)» (С. 3). С этим следует согласиться. Но, позиция авторов противоречит высказанному ими выше предложению по созданию нового Уголовно-исполнительного кодекса России. На наш взгляд, нужно последовательно формулировать либо предложение о создании нового уголовно-исполнительного закона или, напротив, вносить предложение о внесении изменений в действующий Уголовно-исполнительный кодекс России [20. С. 23-36; 21. С. 49-52; 23. С. 57-61; 25. С. 25-28; 26. С. 27-32; 27. С. 52-57; 28. С. 115-120; 29. С. 87-89; 30. С. 59-62; 33. С. 22-25; 37. С. 10-12].
Осталось непонятным и следующее. Название II международного пенитенциарного форума «Преступление, наказание, исправление» начинается с римской цифры «II», поэтому непонятно, почему организаторы форума пишут второе слово в названии («международный») с заглавной буквы?
На наш взгляд, из содержания проекта рекомендаций очевидно, что пенитенциарный форум имеет исключительно внутрироссийский характер, хотя и предполагает участие отдельных иностранных коллег. Международные форумы, на наш взгляд, не могут вмешиваться во внутреннюю уголовную и уголовно-исполнительную политику той или иной страны. Международные форумы могут обращаться с рекомендациями к международным организациям, но не к законодательным и исполнительным органам Российской Федерации.