Философский замысел государственного образовательного стандарта впервые в европейской истории отчетливо и вполне развернуто представлен в диалоге Платона «Государство». Какой бы критике не подвергался платоновский проект государства, а с ним и его образовательный стандарт, или какими бы истолкованиями его не обогащала последующая история образования, ядро проекта оказывается непреходяще ценным, тем самым, подтверждая тезис Уайтхеда: «Самая надежная характеристика европейской философии состоит в том, что она представляет собой ряд примечаний к Платону».
Главным достоинством Платоновского ГОСа является именно философская продуманность, систематическая связность всех частей проекта в свете единого верховного принципа, который определяется в результате сугубой философской работы – диалектического восхождения ума к созерцанию идеи блага. Платону удалось показать, что идея блага есть ведущая интуиция ума, а, следовательно, и всей человеческой жизнедеятельности. Каким бы множественным и изменчивым не представлялся человеку мир, последний интуитивно схватывается умом как единое, пусть бесконечно многообразное, но – единое, поскольку, какой бы уникальный фрагмент мира ни выделять, ум оказывается способен к такому выделению только благодаря тому, что мыслит этот фрагмент, а значит и видит момент его включенности в мироздание. Как показал Франк, всякая систематичность осуществляется только в первичной цельности того нечто, которое собрано в систему. Это целое по необходимости мыслится как нечто превосходящее саму систему, представляющее собой иной уровень бытия, но не в смысле некоего будущего лучшего состояния системы, а в смысле всегда актуально присутствующего высшего уровня бытия (идеи блага), задающего системе все принципиальные ориентиры. Различение двух уровней бытия необходимо, поскольку в противном случае – при плоскостном совмещении системы и цельности – система просто растворялась бы в монолите целого. Таким образом, сама идея системы требует мыслить принципиальную иерархию сущего. Причем содержание иерархической лестницы не ограничивается различием только двух принципиальных уровней – цельность и система, единое и многое, идея и вещь и т.п. Конкретный анализ действительности в свете идеи блага открывает развитую иерархию принципов существования, познания, человеческого общежития, образования, производства и т.д., то есть Платоновское «Царство идей».
Платоновская стратегия познания – его теория идей – впервые позволяет отчетливо осмыслить феномен качества. Известная булгаковская ирония по поводу продуктов второй категории, апеллирующая к якобы немыслимости степеней качества, указывает на давно известную философскую проблему совмещения в мысли о вещи моментов изменчивости и определенности. И если бы булгаковский персонаж был прав – все системы качества, любые проекты управления качеством, в том числе и качеством образования, были бы делом абсурдным. Логика здесь очевидна, (она вскрыта и продемонстрирована еще Парменидом) и базируется она на фундаментальном логическом законе – законе тождества. Всякая вещь есть именно то, что она есть, а не иное, поэтому свойства вещи мыслятся только как атрибуты, т.е. свойства неотъемлемые. И, следовательно, любая попытка мыслить изменения вещи сталкивается с непреодолимым затруднением: вещь с самым незначительным изменением есть в принципе другая вещь по отношению к исходной. Тем самым – изменение эквивалентно уничтожению. Рыба второй категории – уже не рыба, образование низкого качества – вообще не образование. Повысить качество невозможно, поскольку оно либо есть, либо его нет.
Однако опыт убеждает в обратном, и одна из многочисленных заслуг Платона состоит в том, что ему удалось предложить ясную и непротиворечивую модель вещной действительности, совмещающей в себе качественную определенность и возможность изменения вещи по степеням в пределах данного качества. Платон предложил различать в предметах эмпирического мира вещный субстрат и идеальную форму (сущность). Эта сущность мыслится как неизменная идея вещи, открытая лишь умозрительному познанию. Ни один предмет эмпирического мира не соответствует вполне идее, но относится к ней как копия к оригиналу, поскольку указанный вещный субстрат (материя) лишь воспринимает в себя идеи, копируя их, а во-вторых, будучи чем-то текучим, удерживает идеи в копиях с разной степенью приближения к оригиналу. Материя сама по себе, в чистом виде, не доступна ни эмпирическому восприятию, ни собственно умозрительному познанию. Материя хотя и мыслится, но особым образом: в результате «ублюдочного», по выражению Платона, умозаключения, т.е. задним числом, как то, что, судя по особенностям вещной действительности, необходимо предположить существующим, но нельзя созерцать как идею. Конечно, идея блага тоже не обладает набором свойств для тривиального рационального созерцания. Но благо сознается как область устремления вещи, как ее цель, определяемая по траектории, обнаруживаемая в запечатленных в вещах образах, как результатах предвосхищения цели. Всякая вещь, становящаяся лучше, свидетельствует об идее блага, а ясно мыслимые ступени совершенствования позволяют конкретизировать действенность этой идеи в применении к любому фрагменту действительности. Напротив, отход от идеи не позволяет увидеть вектора к материи. Вещь не обнаруживает такого стремления, поскольку для уничтожения нет нужды выбирать траекторию, намечать этапы, вообще двигаться к какой-либо цели. Демонтаж вещи – это другая ситуация, демонтаж всегда осуществляется в свете какой-либо идеи, проекта. Таким образом, материя оказывается неким рационально предполагаемым, но внерациональным по содержанию условием вещного отражения идеи, а идея блага – сверхрациональной целью существования любой вещи, в которой идея сохраняется и развивается. Тем самым изменение качества одной и той же вещи возможно: качество выступает как определенность наличного бытия вещи, укорененного в ее абсолютном бытии, то есть в идее. Или, иными словами, качество – это мера приближенности вещи к идее, мера воплощения идеи. Эта мера может оказаться меньшей или большей, качество – худшим или лучшим. Тем самым замысел управления качеством вполне оправдан.
Платон, формулируя в своем проекте задачи государства по совершенствованию аппарата управления, системы образования, экономической и культурной сфер и т.п., все-таки не считает целью государства достижение совершенного подобия «Царству идей». Его государство называется идеальным не потому, что оно тождественно «Царству идей», а потому, что сориентировано на него. Пребывание в «Царстве идей» означает для человека абсолютное блаженство, но государство Платона такого всеобщего блаженства не предполагает. Зато оно предполагает такую форму общежития, при которой к определению вектора общественного развития имеют доступ лишь те граждане, которые способны к такого рода деятельности. Это глубоко дифференцированное общество с иерархическим порядком отношений между его различными слоями. В отличие от современной установки на тотальное качество (так называемое всеобщее управление качеством), Платон не рассчитывает на возможность всеобщего совершенства. По его проекту можно надеяться лишь на достижение всеобщего минимума доброкачественности, а именно – понимания человеком соответствия собственного духовного и профессионального уровня своему общественному и профессиональному положению. Указанный минимум предполагает также способность к самоограничению, к обузданию чрезмерных притязаний собственной природы. Как в материальном производстве возможно получение продуктов разных категорий качества и также брака, так и в процессе образования возможно достижение разных результатов. И Платон не считает возможным создание такой системы управления качеством, которая исключала бы появление бракованных изделий или посредственно подготовленных специалистов. При сопоставлении с Платоном весьма утопично смотрится идея современных идеологов менеджмента о том, что контроль качества готовой продукции – деятельность запоздалая, что возможно управлять процессами производства так, что вся продукция на выходе будет качественной.
Материя ирреальна и текуча, невозможно серийное и с абсолютным качеством воплощение идей в материю. Сортировка готовой продукции всегда останется актуальной. Вообще, в самом производстве могут закладываться различные нормативы качества, в зависимости от предполагаемого «рынка сбыта» продукции. И с учетом этого обстоятельства современная установка на всеобщее качество выглядит не просто утопичным, но и тоталитарным проектом, нацеленным на управление не столько качеством продукции, сколько системой оценок потребителя. Современная реклама, пиар позволяют представлять продукт заведомо низкого качества как абсолютно качественный. Ведь существуют такие свойства вещей, которые не могут быть легко оценены непосредственным потребителем. В этой связи снятие акцента с контроля продукта на выходе вообще представляется опасным, поскольку как бы автоматически упраздняет и оценочную установку потребителя: дескать, нет нужды оценивать качество продукта, если он выпущен надежным производителем.
Впрочем, проблема качества в сфере материального производства уступает и по сложности, и по значению проблеме качества в образовании. Здесь установка на всеобщее управление качеством вполне может обернуться установкой на управление сознанием. Вместо классического, а потому кажущегося устаревшим, принципа социального ранжирования выпускников легко соблазниться модернистской идеей всеобщего безупречного образования. Вместо открытой элитарности традиционного общества легко впасть в анонимную элитарность псевдодемократического общества, где каждый будет иметь высшее образование, переживать его как действительно высшее без различения реальных уровней вузов. В общественном сознании уравнивается наукоемкость любого ремесла и фундаментальных наук. В таком обществе знание действительно станет закрытым. Не потому, что будут закрыты источники знания, просто умы большинства окажутся забитыми псевдоинформацией.
Средство предотвращения таких угроз достаточно подробно описано в платоновском ГОСе. Это фундаментальные точные науки, к каковым, в соответствии с уровнем развития наук в античности, он относит арифметику, геометрию, астрономию и теорию музыки. Венчает этот ряд диалектика – логическое искусство восхождения ума к созерцанию идеи блага. В настоящее время к этим наукам можно отнести, прежде всего, весь комплекс физико-математических наук. (О философии, логике и классических гуманитарных науках – филологии и истории – следует сказать отдельно). По Платону занятие этими науками, взятое в целом, «ведет прекраснейшее начало нашей души ввысь, к созерцанию самого совершенного в существующем». А это главное условие для пробуждения разумного и творческого начала в человеке, которое с одной стороны вооружает личность профессионала критериями для селекции информации, а с другой – позволяет вести самостоятельные исследования, открывать новое в действительности.
Именно в сфере фундаментального знания с последней очевидностью утверждается триединство науки, образования и воспитания. Отчетливое и последовательное проведение этого принципа также является достоинством Платоновского ГОСа. Вот как он формулирует мысль о духовно-нравственном значении фундаментальных наук: «В науках этих очищается и вновь оживает некое орудие души каждого человека, которое другие занятия губят и делают слепым, а между тем сохранить его в целости более ценно, чем иметь тысячу глаз, ведь только при его помощи можно увидеть истину». Вообще Платоновский ГОС дает не только первый пример отчетливой формулировки указанного принципа. Представляется, что этот принцип в диалоге «Государство» обоснован с исчерпывающей полнотой.
Платоновская апология фундаментальных наук дает ключ к разрешению еще одной, актуальной для современной системы образования проблемы: проблемы соотношения теоретической и практической подготовки в учебном процессе. А с этой проблемой, быть может не вполне очевидно, но, тем не менее, логично, связана проблема мотивации к получению образования. В наше время в качестве основного стимула к получению образования чаще всего указывают на материальное качество жизни. В школе надо хорошо учиться, чтобы поступить в вуз, в вузе – чтобы получить хорошо оплачиваемую, перспективную и престижную профессию. Профессионализм невозможен без знания специальных дисциплин, для лучшего усвоения специальных дисциплин надо знать определенные разделы фундаментальных наук. А гуманитарное знание полезно для того, чтобы, будучи начальником, уметь устанавливать контакт с людьми ради производственных целей. В конечном счете, хорошая работа обеспечит комфортные материальные условия жизни: сытость, здоровье, развлечения, хорошее жилище, доступ к престижным благам. С точки зрения Платоновского идеализма эта иерархия ценностей перевернута с ног на голову. Здесь уместно привести мысль блаженного Августина, бывшего по первоначальному образованию платоником. Он писал, что одним из следствий грехопадения и в то же время очевидным выражением человеческой греховности стало то обстоятельство, что люди пытаются пользоваться тем, чем должно наслаждаться, и пытаются наслаждаться тем, чем должно пользоваться. Ум, способный созерцать истину и тем доставлять человеку высшее духовное наслаждение, используется как инструмент для удовлетворения физических потребностей человека, а телесность человека, воспринимается как источник наслаждения – то есть начало самоценное. Тело пользуется умом, посредством его добывая материал для наслаждения, в то время как ум должен пользоваться телом для поддержания жизнедеятельности человека в целом. Но для того, чтобы понять и даже почувствовать правильную иерархию ценностей, надо вкусить духовное наслаждение познанием. Житейский опыт сам по себе этого не дает; зато примитивно-физические наслаждения легко прививаются в любом опыте. И только науки и, прежде всего, фундаментальные точные науки, по мысли Платона, позволяют понять и почувствовать самоценность духа и подчиненность тела. Вот как он характеризует арифметику: «Вот ты и видишь, мой друг, что нам и в самом деле необходима эта наука, раз оказывается, что она заставляет душу пользоваться самим мышлением ради самой истины». Изучение фундаментальных наук само по себе способно пробудить в человеке тягу к знаниям, желание учиться всегда, в течение всей жизни. А то, что развитие этих наук имеет также и практическую пользу, доказывается всей массой научно-технического прогресса. Но правильная образовательная стратегия должна указывать, что все материально-технические приобретения человечества есть лишь второстепенный, прилагающийся результат науки. Главный же ее результат – это развитие высшего духовного, интеллектуального и нравственного достоинства человека.