На различных форумах часто возникает дискуссия на тему, что такое русское или российское предпринимательство и чем оно отличается от европейского, или американского, и несмотря на горячие споры, переходящие в агрессивную полемику, вопрос обычно остаётся нераскрытым. Причиной тому стали попытки привязать проблему к ментальности, или загадочности русской души, а разница, между прочим есть и она имеет вполне понятную факторную аргументацию [1,2].
Не углубляясь в давнюю историю формирования российского государства, обратимся к периоду, европейского возрождения – ренессанса, кульминацией которого стал меркантилизм. Идеология меркантилизма подарила миру широкое представление антропоцентризма, интерес к индивиду, к его деятельности, что в свою очередь дало толчок развитию ремёсел и новому либеральному представлению о богатстве государства, роли правителя. Богатство нации, государства стало представляться уровнем потребления народом произведённого и приобретённого продукта. Были сформированы представления денежного и торгового баланса, понятие государственности, нации, богатства нации и практически все основы капиталистического предпринимательского развития.
В Европе меркантилизм раскрепостил человека творческого, ремесленного, предпринимательского, экономического и организовал интеллектуальный прорыв во всех отраслях человеческой деятельности: в технике, технологии культуре, образовании, религии. В Европе появился человек экономический, рациональный, который отодвинул на задворки истории феодальный способ производства, заменяя его капиталистическим. И на всех этих направлениях развития требовался индивидуальный творческий предпринимательский подход. Индустриальная предпринимательская буржуазия стала снизу выстраивать новые отношения в обществе, новые схемы управления государством. Рынок стал для Европы университетом экономического просвещения, вносил новую струю в отношения власти и народа, которым она управляла, стимулировал развитие ремёсел, способствовал формированию капиталистического способа производства, расширению торговли. И, как отмечалось выше, буржуазия, набирая силу и становясь реально господствующим классом, выдвинула новые представления о власти, в которых властитель стал восприниматься как назначенный управляющий – менеджер, обязанный заботиться о благе своих подданных. Буржуазия стала главным источником предпринимательства, развивая в обществе идеи индивидуального обогащения, стимулируя торговлю, товарное производство и рыночное распределение благ [3,4].
В это же время в России произошёл окончательный откат от демократического думного правления, усилилась феодальная власть и укрепилось крепостное право. Понятие человека из народа, ка человека творческого отошло на задний план и народ стал восприниматься не как совокупность индивидов, а как набор общин, что, очевидно, имеет плюсы в формате идеи выживания сообщества и минусы, в формате индивидуального предпринимательского творчества, поскольку оно стало статусным, определяемым сверху. Предпринимательство стало сословным, уровневым: феодальным, купеческим, крестьянским, военным, царским и т.д.
В результате развития таких процессов усилилась внешняя и внутренняя экспансия правящего феодального сословия и она стала очень своеобразной предпринимательской инициативой. Милитаризация и экспансия всегда была предпринимательской привилегией власти и при некоторых общих посылах феодальная и буржуазная экспансия существенно отличаются друг от друга: во-первых, буржуазно-капиталистическая экспансия для укрепления своего влияния применяет либеральные теории экономического развития, а феодальная или тоталитарная система - националистические теории; во-вторых, буржуазная экспансия приносит дополнительные блага себе и населению своей страны, и покорённые народы несут основное бремя экспансии, феодальная же экспансия приносит благо властным структурам и разоряет собственное население, и «покорённые» народы несут гораздо меньшее бремя, чем победители [1].
Выстраивается весьма интересная картина: в одно и тоже время в Европе основным предпринимательским сословием стала ремесленная буржуазия, а в России новое петровское дворянство, которое потеснило классических вольных русских предпринимателей – купцов. И тут просматривается важная для последующего развития предпринимательской деятельности деталь: буржуа накапливали свои капиталы, развивая промышленность и города; купцы добывали своё богатство в торговых походах; и те, и другие понимали цену заработанных благ и ресурсов. А новые дворяне, в отличие от буржуа или купцов, стартовые капиталы не накапливали, а получили милостью царёвой, а отсюда и отношение к ресурсам, в том числе и человеческим, изначально было другим: и земли, и крепостные рассматривались как ресурс, из которого надо выжать всё.
Не менее интересен подход и в формировании производственной элиты. В Европе ремесленники выделились в определённую техническую и технологическую элиту, которая сформировала свой класс, способный понять свою роль и значение в обществе, способный объединить мастеров в гильдии, создать противостояние феодалам, вести борьбу против них и добиваться социальной независимости. Ремесленники получили в городах свои выборные органы, выбирали глав городов, которые защищали интересы дееспособных горожан, а в последствии из этого сословия, бюргеров, выросла буржуазия, создавшая индустриальное производство и индустриальное.
В России того периода ремесленников как класса не было, и оправляясь после нашествия и смуты, крестьяне в первую очередь восстанавливали сельское хозяйство, для которого были нужны ремесленные изделия. Находились искусные люди, которые готовили изделия не только для себя, но и по заказам соседей или на продажу. Но это уже было не ремесло, а промысел, поскольку это было попутное производство, дающее крестьянину дополнительный доход, это было промысловое, отходническое предпринимательство, из промыслов выросла металлургическая, кожевенная, текстильная промышленность.
Таким образом, можно констатировать, что разница между российским и западным предпринимательством заключается в следующем: в России предпринимательство основывалось на добытчиках-промысловиках, которые из отхожих нерегулярных промыслов сформировали промышленное производство и промышленное предпринимательство, а в Европе предпринимательство строилось на «industrial workers» то есть «усердных работниках», или ремесленниках, которые веками накапливая опыт, создали мануфактуры, а потом и индустрию, то есть, индустриальное предпринимательство. Интересно, что ещё во времена НЭПа в России присутствовало понимание разницы между промышленностью и индустрией, и рассматривались планы «индустриализации всей страны», и такой подход сохранялся до 1956 года.
Обобщая вышесказанное, можно констатировать, что все существенные и несущественные различия российского и европейского предпринимательства сформировались в XYII веке и базируются на трёх принципиальных позициях:
- в России предпринимательский потенциал не стал буржуазным и остался феодальным, он идёт сверху, мешая развиваться инициативе снизу;
- основным институтом производства товарного продукта в России текущего периода стала промышленность с тем же подходом инициативы сверху, в отличии от западной экономики, развивающей индустрию снизу;
- основным предпринимателем в России так и остался человек служивый, то есть, чиновник-бюрократ, а не буржуа, как в западной экономике, а это мешает формированию предпринимательского эшелона, особенно малых экономических форм, то есть, малого и среднего бизнеса.
А это, как нетрудно догадаться, стимулирует коррупцию, взяточничество, и малоэффективную промысловая (промышляющую) предпринимательскую инициативу, с большой долей теневого сектора в экономике.