На наш взгляд, одним из наиболее сложных оперативно-розыскных мероприятий (далее – ОРМ) с точки зрения организации, проведения и обеспечения законности является оперативный эксперимент. Федеральный закон от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее – ФЗ «Об ОРД») не дает юридического определения оперативно-розыскных мероприятий, в том числе оперативного эксперимента, не раскрывает их содержания [1]. Отсутствие определения оперативного эксперимента в этом законе порождает неоднозначность его теоретического обоснования, ставит, в ряде случаев, под сомнение законность его проведения, а также действий участников оперативного эксперимента.
Понятие «оперативный эксперимент» в теории оперативно-розыскной деятельности было введено давно.
Еще в 1965 г. М.П. Карпушин, предпринимая попытки разграничения понятий «оперативный эксперимент» и «оперативная комбинация», писал, что при эксперименте проверяется, будет ли разрабатываемый в наблюдаемых условиях вести себя так, как предполагается согласно версии, или не будет. При этом лицо не должно побуждаться к действиям, необходимым для решения оперативной задачи [2. С. 318].
А.Ю. Шумилов в своих работах сводит сущность рассматриваемого мероприятия к «активному наблюдению за поведением лица, изучаемого в управляемых или контролируемых условиях, или проведении иных опытных действий, непосредственно не связанных с поведением лица, для получения оперативно значимой информации, которой проверяют и уточняют имеющиеся сведения о вероятной подготовке или совершении преступления…» [3. С. 3-13].
Позиция А.Ю. Шумилова в целом раскрывает сущность оперативного эксперимента, однако вряд ли можно согласиться с расставлением приоритетов в предлагаемой последовательности, а именно, акцентированием внимания на «активном наблюдении». Оперативный эксперимент является сложным оперативно-розыскным мероприятием. Это связано с тем, что его организация и проведение предполагают реализацию других таких мероприятий, иногда их комплекса, с целью получения информации о поведении лица в определенных условиях. Между тем, сам процесс изучения поведения лица, по нашему мнению, условно можно отнести ко второй фазе проведения эксперимента. Первоочередной же задачей рассматриваемого мероприятия является создание (воссоздание, воспроизведение, моделирование) условий. А наблюдение за поведением лица осуществляется путем реализации других ОРМ (наблюдение, прослушивание телефонных переговоров, снятие информации с технических каналов связи и др.), проводимых в рамках оперативного эксперимента.
По этому поводу А.Е. Чечетин отмечает, что «метод наблюдения используется в большей части экспериментов, однако выдвигать его на первое место не совсем логично, поскольку вначале оперативный работник предпринимает конкретные действия по созданию экспериментальных условий, а уже затем наблюдает, как себя в них поведет объект оперативной заинтересованности» [4. С. 117]. По его мнению, оперативный эксперимент – это ОРМ, основанное на моделировании оперативно-розыскной ситуации, позволяющей опытным путем обнаружить противоправные действия как находящихся под контролем, так и неизвестных лиц, с целью документирования и пресечения их преступной деятельности [4. С. 119]. В целом следует согласиться с такой формулировкой оперативного эксперимента. Однако А.Е. Чечетин в качестве целей рассматриваемого мероприятия выбрал только одну из задач ОРД – пресечение преступлений, и если следовать этой логике, то оперативный эксперимент не применим при раскрытии преступлений. Мы вынуждены также не согласиться и с формулировкой задачи оперативного эксперимента – «обнаружение противоправных действий», предложенной А.Е. Чечетиным. По нашему мнению, процесс обнаружения противоправных действий должен предшествовать оперативному эксперименту и служить в качестве основания для его проведения, поскольку оперативный эксперимент осуществляется для проверки версий о возможном событии преступления, для получения дополнительных фактических данных, которые впоследствии приобретут доказательственное значение. Более того, действующее законодательство в ч. 2 ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» запрещает проведение оперативного эксперимента для поиска первичной оперативно-розыскной информации, то есть в разведывательно-поисковых целях [5. С. 57-60].
На наш взгляд, законодательное закрепление понятия и содержания оперативного эксперимента, оснований и условий его проведения, позволило бы сузить имеющиеся на практике противоречия при его применении и обеспечило бы единообразное понимание этого сложного оперативного мероприятия всеми субъектами оперативно-розыскной деятельности, следственными и судебными органами.