Основная мысль статьи состоит в том, что на нынешнем этапе развития философии резко обострилась потребность основательной разработки теории познания субъективной реальности. Вряд ли надо доказывать, что всякий акт познания включает отображение субъектом самого себя, независимо от того, что является его объектом («отображение» понимается в широком смысле — как всякое наличное содержание полученного субъектом знания, его процесс и оценка результата). Это означает, что всякий акт познания двумерен. В оперативном плане — это единство, взаимообусловленность регистров иноотображения и самоотображения. В содержательном плане — это единство, взаимообусловленность содержания знания, относящегося к «внешнему» объекту и к самому субъекту.
Анализ процесса и результата самоотображения субъекта, его роли в итоговом результате познавательного акта представляет первостепенную проблему для теории познания в условиях информационного общества. И ключевой аспект этой проблемы связан с осмыслением существенных и специфических свойств субъективной реальности, разработкой теории познания (гносеологии) субъективной реальности. Именно здесь — наиболее узкое место современных гносеологических исследований (частично я касался этих вопросов в других работах).
В рамках широкой темы, обозначенной названием статьи, я попытаюсь сосредоточить внимание лишь на следующих вопросах: 1) субъективная реальность как исходная форма всякого знания, 2) зависимость отображения (знания) явлений внешнего мира от отображения (знания) явлений субъективной реальности, 3) проблема фундаментальной асимметрии в познавательной и преобразующей деятельности человека, 4) субъективная реальность как особый предмет познания; взаимообусловленность гносеологических, онтологических, аксиологических и праксеологических планов ее исследования.
Я буду вынужден лишь кратко коснуться историко-философского плана данной проблематики и отвлечься от ряда существенных вопросов, которые в этом контексте обычно обсуждаются (субъективная реальность и мозговые информационные процессы; мышление и речь; объективация результатов мыслительных процессов, содержания явлений субъективной реальности в языке, действиях и предметах культуры; соотношение индивидуального и общественного сознания; особенности субъективной реальности у животных).
Итак, задачи гносеологии СР состоят в теоретическом осмысле-нии процессов и результатов отображения (и оценки) в явлениях СР самой себя: ее «содержания» и форм существования, ее лока-льной и целостной организации, потенциала оперативных возможностей и творческой активности, ее интенционально-волевой структуры и самоорганизации системы нашего Я.
Здесь, как и во всяком гносеологическом исследовании, на первом плане проблема истинности знания, адекватности отображения, а так же его правильности и целесообразности. Вместе с тем для гносеологического осмысления явлений СР высоко актуальной является проблема подлинности, имеющая ряд уровней рассмотрения. Определение подлинности мыслей, чувств, намерений другого имеет жизненно важное значение, которое в информационную эпоху быстро возрастает — особенно в связи с выдающимися достижениями технологий дезинформации и обмана на общественном уровне и изощренным творчеством в области самообмана на личностном (хотя такого рода творчество весьма характерно так же для коллективных и институциональных субъектов).
Единство иноотображения и самоотображения составляет важнейший принцип гносеологии и онтологии, а так же аксиологии и праксеологии СР. Игнорируя этот принцип, нельзя теоретически корректно объяснить процессы саморегуляции и самоконтроля, поддержания целостности («идентичности», эффективной самоорганизации) многосложной системы нашего Я, и в конечном счете нельзя объяснить результативность познавательного акта (и компетенцию познающего субъекта в целом!), ибо при этом всегда действует механизм оценки и «принятия» наличного «содержания» или его «непринятия», что выражается в феноменах «веры», «неверия», «сомнения».
Иными словами, познавательный акт непременно включает в той или иной форме отчет от первого лица для себя и лишь потом для другого. Такого рода отчет от первого лица для себя, когда он уже сложился, приобретает более или менее четкое словесное выражение и может быть представлен в интерсубъективной форме, т.е. в форме отчета от третьего лица. Если самоотображение неадекватно, то неадекватно и отображение в целом, не говоря уже о неэффективности логического и иного самоконтроля. Это еще раз свидетельствует о существенной роли гносеологии СР для развития теории познания в целом.
Надо отметить, что при разработке гносеологии СР важно учитывать богатый опыт дискуссий по проблемам сознания в аналитической философии, особенно по поводу «интроспекции», «привилегированного доступа», «некорректируемости», «непосредственно данного» и «другого сознания». В большинстве случаев представители этого направления занимают позицию физикалистского или функционалистского редукционизма, которая нередко сочетается с установками логического бихевиоризма, они озабочены больше всего проблемой единства научного знания, места сознания в физическом мире, стремятся объяснить субъективные феномены с помощью «объективистского» (физического, биологического или функционалистского) языка и крайне слабо акцентируют собственно гносеологическую проблематику в исследованиях СР.
В заключение важно еще раз подчеркнуть следующее. Рассуждения о гносеологии СР и путях ее разработки, конечно, имеют в виду не создание некой обособленной области философского знания. Речь идет о достижении более высокого уровня освоения гносеологической проблематики. Исследование вопросов гносеологии СР — важнейший аспект и необходимое условие разработки такой теории познания, которая отвечала бы насущным нуждам нашего времени, задачам, выдвигаемым информационной цивилизацией.